«…Мной движет радость вдохновения»
Интервью с исследователем Владимиром Сидоровым
Об истоках творчества в деятельности человека, о красоте и культуре, о величии мысли, о значении равновесия и других человеческих ценностях, о земном и небесном идет речь в беседе с В.И.Сидоровым – научным сотрудником Международного Центра Рерихов, кандидатом физико-математических наук, автором книги "Расширение сознания: от горных вершин к звездам".
– Владимир Ильич, Вы ведете большую исследовательскую работу – совсем недавно защитили кандидатскую диссертацию, посвященную результатам изучения солнечных вспышек, в Институте солнечно-земной физики Сибирского отделения Российской академии наук в Иркутске; занимаетесь научной работой в Москве, в Объединенном научном центре проблем космического мышления при Международном Центре Рерихов, пишете статьи, выступаете с докладами. При этом Вы успеваете и многое другое. Археологические раскопки, альпинизм, живопись, литература – далеко не полный перечень Ваших результативных увлечений. Как удается всё совмещать?
– Очень трудно что-то отделить, так как все увлечения коренятся в единстве творческого мира человека. В нем все совмещено как бы в один кристалл, разные грани которого соответствуют перечисленным видам деятельности. Если мы возьмем, к примеру, хороший драгоценный камень, то луч света, упавший на него, преломляется внутри кристалла и выходит на другую грань, уже имея другой оттенок. Возможно, подобным образом, как грани камня переотражают свет, разноплановые творческие увлечения дают самобытную и оригинальную окраску всему творчеству.
Примером богатства творческой реализации для меня является деятель Культуры мировой величины Николай Рерих. Его многоплановое творчество можно уподобить сверканию граней алмаза высшей пробы.
Мои живописные картины-пейзажи несведущие люди иногда называли копиями работ Н.К.Рериха. Конечно, это не так. Почти все мои картины написаны с натуры в Восточных Саянах в перерывах между восхождениями или прохождениями перевалов, тогда как Николай Константинович не был в Саянах и не рисовал их.
Тем не менее, его пример совмещения альпинизма и живописи (а он проходил в Гималаях высоты более 6 тысяч метров) произвел на меня сильное и незабываемое впечатление. И тогда, поскольку был восхищен Саянами, и решил я показать их красоту другим людям, в некоторой степени подражая Н.К.Рериху.
Мне даже казалось несправедливым, что такие прекрасные вершины в Южной Сибири не были охвачены вниманием художников. Поэтому, по мере моих скромных возможностей, я попытался заполнить этот пробел.
Эти черно-белые фотографии горных вершин были сделаны во время восхождений. Их ценность в том, что они получены с верхних точек пиков-трехтысячников. При взгляде из долины видны склоны и отроги гор очень хорошо, но подступы к самим макушкам трехтысячников – довольно скверно. Поэтому кадр (даже этот, грубоватый, сделанный с высоты выше птичьего полета) показывает подробности рельефа, незаменимые по своей практической значимости.
Причудливые узоры белого снега удерживаются на скалах там, где уклон небольшой. И здесь может пройти человек без страховки и специальных альпинистских приспособлений. Но темные бесснежные скалы – в тех местах, где уклон значительный, вплоть до отвесного. Там выбирать маршрут гораздо трудней.
Особенность всех моих восхождений в том, что принципиально не использовалась предварительная информация других горовосходителей. Так обеспечивалась новизна и самостоятельность решаемой задачи – восхождение на очередную вершину. Этот подход устранял все возможные стереотипы, которые могли быть случайно восприняты из предыдущих походов других групп.
Дело в том, что неповторяемость погоды (облаков, ветра, осадков, температуры), временнóго интервала движения (часы утра, дня, вечера), сил и подготовки человека, его груза и скорости передвижения – диктуют свое особое решение маршрута, которое созвучно именно всей совокупности неповторяемых обстоятельств восхождения.
Красота такого подхода в неподражаемости, в творческом интуитивном решении задачи с массой неизвестных иксов и игреков. Здесь невозможно положиться на интеллект. Только природное чутье, предчувствие, интуиция и обоснованная опытом уверенность в контроле над обстоятельствами позволяют достигать успеха.
Мой отец был охотником и геологом одновременно. Первое в нем преобладало. Хотя и геологу необходимы при работе в дикой природе развитое бесстрашие, проницательность, наблюдательность и большие знания из различных областей деятельности. С самого детства он приучал меня к лыжам, к тайге, к правильному и безопасному использованию охотничьего снаряжения. Немудрено, что в школе и институте, я часто оказывался чемпионом по стрельбе.
Однако, по гольцам – безлесным вершинам в тайге, охотники почти не ходят. Там неуютно и холодно зимой. И тяжело туда забраться летом. Но один наш летний охотничий маршрут, пока я был еще школьником 7-го класса, прошел вдоль скал на водоразделах между крупными реками. И так необычно светило Солнце! Такой внутренний восторг давала вся панорама из цепочек скал-останцов, соединявших вершины соседних сопок, что запомнилось надолго.
Потом я стал искать, уже будучи студентом в институте, возможности подняться еще выше. С горными туристами удалось пройти на одну вершину, всего 2200 метров над уровнем моря, на Баджальском хребте в Амурской области. Восторг на вершине граничил с эйфорией. Казалось, что смогу лететь от одной вершины к другой, не касаясь склона, заросшего травой и мелким кустарником. Я пытался даже бежать в этом состоянии. Но оказалось, что легким не хватает воздуха для бега. Так выяснилось несоответствие между желанием полета души и возможностями тела.
В Саянах, рядом с которыми располагался телескоп – место моей работы, эйфория была еще более бурной. Но я уже к ней привык, и всегда делал соответствующую поправку, чтобы вернуться обратно, вниз, в долину.
Цель была только одна – увидеть красоту гор, испытать восхищение, почувствовать себя живущим полной жизнью. В горах мне чудилась сказка в каждом нагромождении камней. Везде, любая скала выглядела старинным замком, хранящим загадочную и воодушевляющую тайну. Такого не было внизу, только там, наверху.
– Хотелось бы знать, как Вы пришли к живописи? Когда начали рисовать, где учились этому?
– К живописи пришел случайно. В школе у меня получалось всё: шахматы, вольная борьба, физика, математика, стрельба, литература, пение, баян... На кружок рисования, появившийся в нашей поселковой школе, я тоже пошел. Рисовали футбольный мяч на столе, кувшин... Всего несколько занятий. Почему-то мои рисунки карандашом преподаватель кружка, художник, стал показывать другим школьникам, говоря: "Как грамотно продумана композиция рисунка". Я удивлялся, потому что ничего не продумывал. Композиция получалась сама, потому что так было более красиво, чем по-другому.
Поступил после школы на архитектурный факультет Хабаровского политехнического института. Конкурс был большой. Но первый экзамен – рисунок, я сдал на 5, а благодаря "золотой медали" другие экзамены не потребовались. До четвертого курса были проблемы и с академическим рисунком, и с курсом живописи, и с архитектурным проектированием. Потом, устав от троек, я стал делать так, как мне нравилось, не обращая внимания на объяснения преподавателей. Они обрадовались: "Наконец-то ты понял!" и стали ставить пятерки по предмету "интерьер" и четверки по проектированию. Рисунок выровнялся после второго курса – на акварельной практике. Мы уезжали на Русский Север: на Соловецкие острова, рисовали в Музеях деревянного зодчества Архангельской области. Там я первый из нашей группы вышел на большой формат (типа А-3 и А-2). Но получались только полутоновые одноцветные работы тушью (стиль гризайль). На цветные живописные этюды я не решался.
Позже, уже в 35-летнем возрасте, работая младшим научным сотрудником в астрономии (после окончания второго вуза – физический факультет Иркутского государственного университета), я начал писать живописные пейзажи. Тогда меня обстоятельства – и личные, и профессиональные – сильно сжали, и чтобы не получить инфаркт я стал рисовать горы красками – по летним карандашным наброскам. Тогда я отпросился из института в отпуск на полтора месяца – чтобы заработать в горах, в карьере, работая ломом и киркой. Но выезд в горы задержался дней на пять. Все эти дни я сидел дома и рисовал горы. Болело сердце от городских мыслей. И я отвлекался от проблем с помощью искусства.
Заметил, что пока рисую горы – ничего не болит. Пока смотрю на нарисованную в цвете картину – тоже не болит. Перевожу взгляд на стену – заболело. Так я рисовал, не останавливаясь, пять суток. Получилось шесть картин. Первая из них "Двуглавая вершина на Правом Шумаке". Потом уехал на работу в горы – и больше сердце не болело никогда.
Когда ухудшались жизненные обстоятельства, я всегда начинал рисовать. И картины получались тем лучше, чем хуже сжимали меня обстоятельства. Что-то напоминает двигатель внутреннего сгорания. Если горючую смесь сильно сжать, она воспламенится и отбросит поршень, который сжимал.
– Какие художники, кроме Н.К.Рериха, Вам близки по духу?
– Сильное впечатление от работ Святослава Рериха. Я долго хранил набор его репродукций небольшого размера, поражаясь сочетаниям цвета и скрытым в образах угадываемым смыслам.
В детстве нравилось рассматривать доспехи рыцарей в Эрмитаже.
На архитектурном факультете мы изучали историю искусства, историю архитектуры. Древние фаюмские портреты (оазис Фаюм в Сахаре) дали мощное впечатление. Гиганты эпохи Возрождения: Рафаэль Санти, Микеланджело, Леонардо да Винчи – впечатляли. Но наиболее сильно запомнились рисунки древних людей в Альтамирской пещере.
Вообще, живописью занялся вынужденно – чтобы не умереть от тяжелого влияния окружающих людей – в городе, где я жил. Это меня спасло тогда, и сохраняет веру в себя, надежду на светлое будущее – сейчас.
– Увлекаетесь ли музыкой?
– Музыкой как таковой не увлекаюсь, хотя и закончил музыкальную школу по классу баяна с отличием. Мог поступать в училище, как говорил преподаватель.
Просто я люблю тишину. В ней приходят издалека хорошие мысли. Мне нравится шум водопада в горах, шелест деревьев в тайге. Мне нравится слушать ветер и понимать приближающуюся погоду. В тишине так много звуков, которые подчас заглушаются музыкой инструментов. Но редкие, встречавшиеся мне исполнители, лауреаты, могут потрясти также и красотой аккордов или мелодии. А иногда даже простые мелодии балалайки вызывают дрожание внутренних струн души.
– Вы много всего успеваете – наверное, Вы из тех, кто не тратит время попусту, у Вас, скорее всего, есть определенный распорядок дня, недели?
– Распорядка дня у меня нет. Но есть ощущение – теряю ли я время напрасно или нет. Иногда желание что-то сделать интересное и новое, особенно в науке, приводит к переутомлению. Тогда приходится отдыхать, бродить где-нибудь по природе в городе. Выходные стараюсь работать, если домашние бытовые проблемы сильно не отвлекают. Всегда жалко упущенное время, если оно не было потрачено на что-то нужное для профессии, для творчества.
– Вы производите впечатление человека уравновешенного; это большое достижение в жизни – уметь управлять собой. Как достичь равновесия в жизни человеку занятому, что этому способствует – поделитесь, пожалуйста, секретами успеха.
– Умение владеть собой – вещь очень нужная, особенно тогда, когда окружение мешает творчеству всеми силами и доступными методами. В первом студенческом периоде у меня часто возникала досада, когда что-то полезное срывалось. И я, почитав книгу Абаева "Чань-буддизм", нашел там фразу: "Вы должны обрести сознание не пребывающее нигде". Фраза была совершенно непонятной, тем более, перевод с китайского мог нарушить ее смысл. Поэтому я ее переделал – получилось: "Сознание пребывающее нигде". То есть сознание пребывает вне этого трехмерного мира. Где – неясно, но не здесь. И при возникновении чувства досады я отправлял свое сознание – в никуда. И как бы снаружи ситуации наблюдал, как за две секунды исчезала досада, боль, неудовольствие и тому подобные эмоции. Очень помогало тогда.
Сейчас я использую другие способы восстановления спокойствия – их можно найти в творчестве семьи Рерихов. А также современное мое изучение буддизма очень способствует душевному равновесию.
Уже рассказывал, что обращение к искусству исцеляет человека. Красота, во всех доступных человеку формах, дает не только равновесие, но и счастье познания мира. Для меня как природа, горы, так и Космос – наполнены Красотой, доступной в некоторой степени моему пониманию. А поскольку понимание все время растет, то укрепляется вера в себя, в силу Разума. Истинное познание места человека во Вселенной приносит равновесие, торжественность и воодушевляющее чувство причастности к жизни Космоса.
– Интересно то, что в Вашем творчестве всё взаимосвязано: и тема диссертации (какая высота!), и альпинизм, и живопись – всё о высоком... Наверняка, секрет где-то и в этом кроется?
– Я мечтал заниматься удаленными галактиками, загадочными черными дырами, в крайнем случае, скоплениями звезд, но возможность представилась заниматься пока только ближайшей Звездой – Солнцем. То, что открылось мне на Солнце – замечательно! Так что не жалею.
Хотелось в юности забраться в ядро атома и посмотреть, что там есть. А также улететь на самый удаленный от Земли объект – и увидеть те условия Космоса. Можно сказать, что движет мной воодушевление и вдохновение. Оно толкает меня к тем или другим занятиям. Это как у парусника – ощущение, что ветер подул в паруса, и можно двинуться вперед, в прекрасное неизведанное.
– Расскажите чуть подробнее о теме диссертации.
– Диссертация «Динамические явления в больших солнечных вспышках и их связь с эруптивными процессами» защищена по специальности 01.03.03 – физика Солнца, Институт солнечно-земной физики СО РАН, г. Иркутск. С авторефератом диссертации можно ознакомиться на сайте этого Института http://ru.iszf.irk.ru/images/9/9c/Autoreferat_Sidorov.doc. (PDF)
Одну из статей на эту тему, вполне понятных непрофессионалу, можно найти на сайте Иркутского государственного университета в разделе «Известия ИГУ» http://www.isu.ru/.
Более подробно о Солнце и его образованиях – в "ненаучной" статье "Интуитивный (метанаучный) метод познания", а также в работе "Происхождение комет: синтез научных и метанаучных исследований" – журнал «Культура и время» № 4 за 2007 г. и № 2 за 2008 г. (соответственно).
Впечатления Космоса не ограничились Солнцем и его окрестностями. Основной эмоциональный тезис: нас, землян, понимают и любят в Космосе. Нас замечают, нам радуются, нам рассказывают свои космические истории. Это как при рассматривании падающего лепестка цветка Г.Х. Андерсен вдруг осознал сказку о Дюймовочке – так и рассматривая комету в ночном небе, вдруг осознаешь рассказ седока кометы о его путешествии в межзвездном пространстве через гигантские расстояния от звезды к звезде. В небе словно оживают герои древних мифов. Звездное небо живо и сейчас, как и во времена Древней Эллады. Главное – смотреть на него глазами сердца.
– В связи с этим, можно говорить о взаимодействии научного и метанаучного подходов в изучении каких-либо явлений?
– Да, но в таком случае необходимо пояснить, что такое метанаука. Гораздо более простой для понимания термин – вненаучные методы познания. Его применяет академик РАЕН Л.В.Шапошникова в своих статьях, в частности – в работе "Исторические и культурные особенности нового космического мышления".
К вненаучному познанию относятся искусство, философия, некоторые виды снов и видений (к примеру, Д.Менделеев во сне увидел таблицу химических элементов), поскольку информация приходит через внутренний мир человека, а не через эксперимент. Многие гипотезы в современной науке имеют своим происхождением именно духовный мир исследователя-человека.
Такой способ познания принципиально неповторяем, так как трудно учесть разнообразие внутренних условий состояния сознания человека. Человек может быть встревожен или спокоен, раздосадован или воодушевлен, а внешне это может никак не выражаться. Но от этого зависит результат – качество написания картины или музыкального произведения.
Сознания разных людей часто отличаются гораздо сильнее, чем их внешний вид. Отсюда и неповторимость получаемых вненаучными методами результатов. Однако, возможно плодотворное применение научных методов к метанауке, так же как и влияние идей, получаемых вненаучными методами, на науку.
Все же картина моего творчества будет неполной, если не упомянуть об одной воодушевляющей меня гипотезе. Она состоит в том, что дальний Космос (к примеру, Центр нашей Галактики) оказывает положительное воздействие на развитие Солнечной системы, планеты Земля и всего человечества. И это воздействие Космоса на человечество меняется вследствие изменения духовного мира человека.
Эта гипотеза согласуется с известным в науке антропным принципом. В одной из формулировок он выглядит так: «Вселенная устроена так, чтобы в ней мог существовать и развиваться человек». Отсюда логично считать, что влияние Космоса на человечество таково, что человечество способно его осваивать, трансформируя полученные энергии для целей своего развития. Однако, в процессе эволюции человека, он начинает воспринимать и преобразовывать всё более сложные воздействия меняющегося Космоса, которые дадут ему и больше возможностей. Получается, что Вселенная откликается и меняет свое влияние на человечество, в зависимости от духовного и творческого прогресса людей.
Меня не смущает конечность скорости света в природе и огромные расстояния от Солнца до Центра Галактики, поскольку в квантовой физике существует понятие нелокальности (или квантовой запутанности). Согласно этой нелокальности, два связанных внутренне объекта на любых расстояниях меняют одновременно свое состояние. Здесь нет противоречия с законами физики.
Конечно, эта гипотеза об отклике дальнего Космоса на духовную эволюцию человека не имеет тщательной проработки, но она чрезвычайно воодушевляет творческих людей, работающих иногда в одиночестве. По крайней мере, художники, с которыми я делился этими мыслями, были от них в восторге.
– Умению правильно мыслить, – необходимому условию научной работы, – безусловно, помогают и альпинизм, и занятие живописью, рисованием, которое, как известно, не обходится без наблюдательности, что, в свою очередь, опять же приводит к искусству мышления, культуре мысли... Да и сама тема Ваших космических исследований, безусловно, способствует этому.
Как признался один из космонавтов – Ю.М.Батурин: на высоте думается совсем по-другому, «интересно думается». Так отметил он в своем полетном дневнике, записи из которого были недавно представлены на его фотовыставке в Санкт-Петербурге, в Доме ученых РАН. «Попадаешь не просто в физический космос, но в космос духовный – огромное расширение для мысли. Начинаешь ощущать абстрактное понятие "Бесконечность" вполне реально…В космосе смотришь на Землю со стороны, в том числе и на события. В том числе и на себя в этих событиях…» Космонавт приводит слова из стихотворения Юрия Визбора: «…Притяженье звездного пространства сильнее притяжения Земли».
– Согласен с наблюдательным космонавтом Ю.М.Батуриным. Думаю, что переживания вдали от Земли, в метрах и сантиметрах от опасностей, совершенно особые.
То же умение мыслить, и особенно, не сомневаться, оттачивается при движении без страховки по отвесным или почти отвесным скалам. Нужно, чтобы мысль человека не дрогнула, иначе следом дрогнет рука или нога. А потом движения кисти художника также балансирует по гребню вершины между бездонной пропастью неба и падением на склон. Кисточкой ошибаться тоже нельзя.
– Созерцание красоты природы, особенно в горах – отсюда, наверное, Ваше стремление выразить свои мысли и чувства еще и в художественных образах литературного творчества? Даже те немногие работы, с которыми есть возможность ознакомиться, например, в журнале «Культура и время», издаваемым Международным Центром Рерихов, уже показывают Ваши незаурядные литературные способности. Конечно, в основе успеха труд, но, интересно – что стало началом, импульсом Вашего литературного опыта?
– Началом была детская попытка, лет в девять-десять, проследить движение мысли собеседников. Нам было интересно, как в разговоре мы перепрыгиваем от одной темы к другой. Прослеживая эти переносы внимания детского небольшого коллектива друзей от объекта к объекту, я стал их записывать. Потом стал вести дневник интересных впечатлений и мыслей. Но это еще не было литературным опытом, поскольку писалось для себя – обычным, разговорным языком, со многими ошибками стиля.
После первых альпинистских походов появилась необходимость записать виды рельефа, наличие воды, дров, удобных подходов, троп, опасных участков по пути на вершину или через перевалы. Эти описания я стал сочетать с возникающими на маршруте мыслями. А потом кто-то из друзей посоветовал написать не для себя, а для других.
А еще сыграло роль то, что была необычная сторона в научных исследованиях. Эмоциональное, вненаучное восприятие изучаемых космических объектов не могло быть помещено в научную статью. Для этого требовался иной жанр. Условно его можно назвать научной фантастикой. Но это была именно ненаучная фантастика, поскольку интуитивное понимание Космоса было и есть совершенно вненаучное. Однако, при сочетании интуитивных мысленных "картин" с известными в науке фактами мозаика обдумываемого явления становилась более полной, но менее научной. Кроме того, эти условные "картины" получались красивыми и воодушевляющими. Поэтому появилось желание их записать для других людей, для возможных читателей.
– Ваш рассказ «Охрана Чингиза» заставляет задуматься о понятии "художественный образ", о силе его и значении в жизни. Что для Вас как творческой личности значит это понятие?
– Художественный образ как понятие впрямую я не использую, но всегда его подразумеваю. Именно четкость мысленно увиденной картины, особенности ее деталей сообщают убедительность, достоверность и как бы соединяют зрителя с описанным или нарисованным явлением жизни. Так, художественный образ – это достоверный отпечаток реальной действительности, возможно, далекой, но всегда содержащей Красоту. Этот образ соединяет его творца, того кто закрепил его на холст или бумагу, а также зрителя или читателя с живительной Красотой, разлитой во Вселенной, и давшей свой отпечаток в наш плотный мир.
– В последнее время Вы живете в столице – чувствуете ли себя москвичом?
– Чувствую себя всегда дальневосточником-сибиряком. Если в шутку, то мне иногда кажется, что я спустился с гор за солью в город, да и задержался на неопределенное время. В любом случае, я – человек природы, бескрайней тайги и сибирских гор. Но все же осознаю свое отличие даже и от сибиряков-таежников. Они привыкли к своей дикой тайге, к своим трудным условиям, и не замечают окружающей красоты. Их не тянет на вершины, как альпинистов. В моей же душе получился более сложный сплав.
– Каковы Ваши планы?
– Хотелось бы сосредоточиться на интуитивном способе познания, который включает в себя искусство, философию. И посмотреть, как его результаты сочетаются с новейшими научными открытиями в области космических исследований. Только что вышла из печати моя книга «Расширение сознания: от горных вершин к звездам» – сборник статей и рассказов, где представлены таежные и исторические мотивы, тема Космоса и тема «Необычное». Может, еще что-то напишу. Уже спрашивали читатели о новых исторических страницах, полученных интуитивным способом.
– Сейчас пришло время определения ценностей – наступила эпоха перемен. Пора обратиться человечеству к своим сокровищам, определить самое значимое, чтобы сохранить его, не растерять в суете обыденности.
В связи с этим, вопрос: что более всего цените Вы – в самой жизни, в людях?
– Думаю, что у каждого есть своя интуитивная шкала ценностей – от рождения, от природы полученная. И конечно, следование Красоте в этой шкале на первом месте. Во всяком случае, у меня – так. Красота может быть проявлена в чувствах, мыслях, поступках, ремесле (мастерстве), движениях, общении с другими людьми или с природой. Однако, обыденные общепринятые ценности почти всегда слабее внутренних, природных. Поэтому надо беречь свою шкалу ценностей, не позволять ее заменять ничем другим.
– И еще один вопрос: что значит для Вас КУЛЬТУРА?
– Когда-то я подразумевал под словом Культура все виды искусства, архитектурные памятники, фольклор, обычаи, язык... Но сейчас думаю, что именно следование всегда и везде за Прекрасным – в том числе и за Прекрасной Мечтой – является настоящей Культурой. Конечно, это даст "твердые" отпечатки в мраморе, живописи; "подвижные" – в танце и жесте, но основой является воспринятая человеком мысль, содержащая в себе Красоту.
Откуда пришла эта мысль, из какой Беспредельности? Загадка моего детства мной еще не разгадана...
– Заканчивая нашу беседу, вспомним одно известное выражение: «Поэт тот, кто вдохновляет, а не тот, кто вдохновлен». Ваша поэтическая, вдохновенная натура и активная, творческая деятельность, несомненно, воодушевят кого-нибудь также к светлому творчеству. Когда человеком движет радость, рожденная осознанием Красоты – человек горит и зажигает других огнем своего сердца – не в этом ли счастье?
Спасибо за интересную беседу. Дальнейших успехов Вам в творческом развитии, в привнесении творческого огня в жизнь!
Беседу вела Л.Уварова,
отв.редактор журнала «Педагогика Культуры»
Статьи и рассказы В.И. Сидорова:
Первопроходец космоса (о Ю.А.Гагарине)
Интуитивный (метанаучный) метод познания
Вышел из печати сборник статей и рассказов Владимира Сидорова «Расширение сознания: от горных вершин к звездам» – М.: Юнона, 2011. – 216 с.: ил. – ISBN 978-5-89729-159-7.
Метки: Рубрика: Страничка для молодых: Путешественнику в страну духа, Уварова Л.И., Сидоров В.И.